– И не говори, – вздохнула я.

– А все потому, что ты отказалась перевести её через дорогу…

Я опустила глаза:

– Некоторые люди очень злопамятны.

– Но зато ты успела спасти из-под колес кареты того щенка. У тебя доброе сердце. – Он накрыл мою руку своей.

– Любой на моём месте сделал бы то же самое.

– И это же надо такое придумать: забросить твоего жениха в Затерянное королевство, полностью стерев воспоминания о вас. И всё это в день свадьбы!

– Да, это было ужасно.

– Ему-то что, он ничего не помнит! Представляю, каково тебе, – Озриэль сочувственно пожал мою руку. – Так сколько, говоришь, прошло времени?

В таких ситуациях точность – враг отходных путей, поэтому я остановилась на нейтральном варианте:

– Даже минута вдали от моего ненаглядного – уже вечность! Но не всё так плохо. Мою память колдунья тоже здорово подправила (внешность любимого и то за пеленой тумана), однако три приметы я всё-таки запомнила. И первая явно указывает на кого-то из академии. – Я кивнула на эмблему на груди Озриэля, и он рассеянно погладил её, обводя пальцем завитки на перышке.

– Хм, Ливи, я тут подумал: если твой суженый ничего не помнит о тебе, значит, им может оказаться кто угодно, верно?

– Абсолютно.

– Мм, то есть это могу быть даже я?

– У тебя нет темной метки, – напомнила я.

– Ах, да-да, – спохватился Озриэль и задумчиво пересчитал свои родинки.

– Но мне жаль, что это не ты.

Я говорила вполне искренне. Озриэль был очень милым молодым человеком. К тому же тогда я смогла бы уже сегодня вернуться домой.

– А вдруг под эти критерии подпадут сразу несколько кандидатов?

Об этом я как-то не подумала.

– Уверена, я узнаю среди них своего нареченного, – уверенно ответила я. – Говорят, назначенные судьбой чувствуют друг друга. Главное, не пропустить знак.

– Да, я тоже про это слышал. Папа рассказывал, что, встретив маму, почувствовал щекотание в носу, и оно прекратилось, только когда они поженились.

У меня в голове начал созревать план.

– Озриэль, я тут подумала: ты наверняка знаешь всех студентов Принсфорда?

– Ну…

– И мог бы меня с ними познакомить. Начать можно прямо с них. – Я бодро кивнула на стол, за которым расположились молодые люди.

Озриэль вымученно улыбнулся:

– Боюсь, ээ… тут могут возникнуть некоторые сложности.

– Какие?

– Видишь ли, есть некоторые студенты, в частности с факультета доблестных защитников, которые могут посчитать ниже своего достоинства общаться с учащимися других факультетов, к примеру…

– …ранимых романтиков?

– Да.

– Но почему?

– В определенных кругах мой факультет считается, гм… не слишком престижным.

– В определенных?

– Вообще-то во всех, – вздохнул Озриэль. – Врагу не пожелаю на нём учиться. Все эти прославляющие поэмы, теории правильного ухаживания, сочинение волшебных од и бесконечные списки слезливых романов для воспитания чувствительности.

Мой взгляд упал на томик в ярко-розовой обложке, торчащей из его рюкзака.

– «Неукротимая Кристабэлла: ты моё заклятие». Вам задают это читать? – изумилась я.

– Тише, – он беспокойно заозирался, – нас могут услышать. Да, по психологии – чтобы лучше разбираться в хитросплетениях женской души. Но давай об этом не здесь.

– Хм, ладно. – Я снова глянула на центральный стол. – Тогда, может, ты знаешь того, кто мог бы меня с ними познакомить?

– Пожалуй, есть один на примете… но, Ливи, не думаю, что действовать следует именно так.

– Что ты имеешь в виду?

– Как ты себе это представляешь: мы будем знакомить тебя с каждым учащимся, а ты – рассказывать ему о себе и проверять, не он ли и есть твой суженый?

– Ну да. Можно ещё собрать всех в одну залу. Так выйдет быстрее.

Озриэль приосанился и сразу стал похож на моего учителя придворного этикета.

– Видишь ли…

Тот тоже всегда начинал издалека.

– …мужчины, неважно принцы они или нет, существа довольно хрупкие. И потому могут немножко, как бы это выразиться… испугаться

– Испугаться? Но я ведь назначена им судьбой! – запротестовала я. – Вернее, одному из них.

– Всё это так, – мягко заметил Озриэль. – Но многие (не все, конечно) могут… мм… запаниковать, встретив свою судьбу так внезапно. Пусть и в лице такой очаровательной девушки, как ты.

Поразмыслив, я была вынуждена признать, что он прав.

– И что ты предлагаешь?

– Предлагаю действовать более деликатно и раскрывать все карты, лишь убедившись, что перед тобой именно тот, кто нужно.

– То есть действовать тайно?

– Именно. – Он потёр руки. – Знаешь, кажется, у меня разыгрался аппетит сыщика!

– Кстати, об аппетите, – подал голос Магнус. – У меня уже в обоих желудках урчит.

Пару секунд Озриэль растерянно моргал, уставившись на моё запястье, а потом взвизгнул:

– Он такой… жирный!

– Прошу прощения?! – Магнус от возмущения выпустил ворсинки.

– А это что… сердечко?

– Пика. И он вовсе не жирный, – поспешила восстановить мир я. – Просто паук в теле.

– Атлетически сложенный. А совсем недавно был очень даже стройным пауком, – сопел Магнус.

– У которого совсем скоро снова получится таким стать, – вставила я.

– К слову, о тех, у кого всё получается…

Озриэль смотрел на кого-то за моей спиной, и я обернулась. К нашему столику уверенным шагом приближался коротко стриженный юноша. Он был одет в черный кожаный камзол с двумя рядами медных пуговиц и сапоги на толстой подошве, за плечами покачивалась рок-мандолина. Когда он повернулся, чтобы кого-то поприветствовать, я увидела выбритую на затылке корону. Пижон.

Новоприбывший подсел за наш столик и хлопнул Озриэля по плечу.

– Здорово, Эль, познакомишь меня со своей подругой?

– Привет, – Озриэль расцвел в добродушной улыбке и повернулся ко мне. – Позволь представить: мой друг и однокурсник Индрик. Индрик, эту милую девушку зовут Ливи.

– Совсем как ту принцессу, сбежавшую от дракона.

– Нет, – отрезала я. – Ту зовут Оливия.

– А разве это не…

– У тебя есть аллергия на фисташки? – перебила я.

– А что такое фисташки?

Я чуть не взвыла.

– Ливи только сегодня приехала из другого королевства, – поспешил вмешаться Озриэль. – У неё здесь важное дело. А ты вернёшься на занятия после перерыва?

– Не, я отпросился на остаток дня. У нас сегодня репетиция. – Индрик похлопал по инструменту. – Просто заскочил перекусить.

Он огляделся в поисках раздатчицы и тут заметил мою десертную тыковку.

– Надеюсь, Золушка успела из неё выбраться. Но рисковать не буду, – подмигнул он, схватил одного из марципановых зайчиков и отгрыз половину.

Я хотела возмутиться, но вместо этого вдруг расплылась в ответной улыбке и протянула ему второго:

– На этом глазури побольше.

Отказываться Индрик не стал. На четвертом по счету рядом материализовалась сияющая раздатчица:

– Тебе как обычно, Рикки?

– Угу, только мне с собой, я тороплюсь.

– Будет сделано.

На запястье снова шевельнулся Магнус.

– А мне, пожалуйста, argema mittrei или papilio maackii – что будет в наличии. Ну, на крайний случай, chrysis ignita. Усики средней прожарки, и украсьте веточкой мяты.

– Пауков не обслуживаем, – отрезала гоблинша.

– Брось, Уинни, – сверкнул улыбкой Индрик. – Уверен, тут можно что-нибудь придумать! Старик едва успел отряхнуть дорожную пыль, ему нужно заморить червячка.

Я взглянула на раздатчицу и вдруг поняла, с каким выражением только что скармливала Индрику марципановых зайчиков.

– Конечно, это против правил… – заколебалась та.

Юноша включил всё своё обаяние, и, признаться, рикошетило даже на меня:

– Ну же, Уинни, ради меня!

У гоблинши не было шансов. Она вздохнула и сдалась:

– Кажется, у нас ещё оставалась крыжовниковая тля и парочка хлебных клопов.

Магнус аж скривился от подобного унижения, но промолчал – видимо, и впрямь проголодался.